В октябре 2009 года в издательство «Рипол-Классик» прислали толстую рукопись, которая тут же всполошила всю редакцию. Такую тему еще никто не поднимал в русской художественной литературе: роман Эльвиры Барякиной «Белый Шанхай» рассказывал о судьбах белогвардейской эмиграции в Китае.

В 1922 году к берегам Янцзы подошла эскадра: это был последний отряд Белой армии — четырнадцать военных кораблей, до верху нагруженных винтовками и снарядами. Две тысячи беженцев. Семьсот человек детей — воспитанников кадетских корпусов.

В богатом полуколониальном Шанхае их никто не ждал: власти испугались, что из-за русских в городе поднимется уровень преступности. На дворе зима, у них — ни жилья, ни денег. Без знания иностранных языков на работу не устроиться. Куда они пойдут? Грабить.

Но сделать вид, что «белогвардейской проблемы» не существует, не получалось. Чужаков было слишком много, и они были вооружены. Скрепя сердце их все-таки впустили город, и тут произошло невероятное: вопреки всем прогнозам русские сумели выжить и не только встали на ноги, но и создали на китайской земле свой уникальный мир.

У «Белого Шанхая» есть особенность, крайне редко встречающаяся в современной литературе: этот роман написан на разные голоса. У каждого персонажа — будь то остроумный журналист Клим Рогов, полуграмотный поп-расстрига или молоденький член фашистской организации — свой, легко узнаваемый язык. Одна из читательниц оставила на официальном сайте романа http://whiteshanghai.com такой отзыв: «Настолько проработаны — я уж не говорю про образы! — речь персонажей, что иногда трудно представить: как это можно было так написать, если не конспектировать за ними?!»

История создания «Белого Шанхая» оказалась любопытной. Писатель Эльвира Барякина вышла замуж за потомка одного из тех самых белых эмигрантов, приехавших в Китай в начале XX века. В Лос-Анджелесе она познакомилась с дальней родственницей мужа — 80-летней старушкой, которая и поведала ей о русской колонии в Шанхае. Эльвира решила, что этот рассказ стоит романа — но не абы какого, а масштабного, максимально достоверного и написанного в лучших традициях русской литературы.

Материалы приходилось искать по всему свету. Чтобы на все посмотреть своими глазами, Эльвира отправилась в Китай. Потом были долгие бдения в знаменитой Хуверовской башне в Стэнфордском университете. После прихода к власти Мао Цзедуна белые эмигранты были вынуждены покинуть Китай и многие из них перебрались в США и поселились в районе Сан-Франциско. Когда они умирали, их потомки приносили домашние архивы в Стэнфорд, надеясь, что однажды они пригодятся исследователям русской эмиграции. Так и случилось.

Эльвира Барякина рассказывала о работе над «Белым Шанхаем» в своем блоге и десятки людей вызвались ей помочь. Из Москвы, из Нью-Йорка и даже из Сиднея ей присылали отсканированные редкие книги. Супруга российского консула в Шанхае Виктория Шаронова сама нашла Эльвиру и предложила ей всяческое содействие. Настоятель православной церкви в Лос-Анджелесе разрешил перебрать заброшенную библиотеку, куда в течение многих лет русские эмигранты приносили свои мемуары. Здание библиотеки пострадало от землетрясения и в него уже много лет никто не заходил. Там, среди пыли и рваных коробок, Эльвира разыскала несколько бесценных источников.

Когда у книги есть серьезный потенциал — это сразу видно. Издательство «Рипол-Классик» решило опубликовать «Белый Шанхай» в кратчайшие сроки — им, как удачной находкой, хотелось делиться.

Мы публикуем отрывок из романа:

В тот день, 16 марта 1920 года, папа Бенедикт XV причислил Жанну д’Арк к лику святых; в электротеатре «Париж» показывали «Удовольствия дня» с Чарли Чаплиным; Тамара Олман шла мимо магазина «Подарки».

Лестница, забытая мойщиком витрин, упала и ударила ее по спине. Тамару отвезли в больницу, потом домой, в нарядный особняк с флюгером-дельфином. Доктор сказал посеревшему Тони, что его жена больше не сможет ходить.

На концерте в городском парке она познакомилась с молодым американцем, Тони Олманом. Он сказал, что приехал в Шанхай через Европу, и в Париже видел «Русские сезоны» ((Русские сезоны — ежегодные гастроли русского балета, с большим успехом проходившие в Париже.)).

— Я полюбил все русское, — сказал Тони.

Тамара ответила, что из американского ей нравятся только вентиляторы: «У нас тут ужасная жара!» Мистер Олман показался ей совсем некрасивым.

На следующий день он явился к ней с большим театральным веером:

— Готов исполнять свой долг.

Он служил в адвокатской конторе. Его наняли по объявлению, в котором значилось:

«Соискатель должен знать английский и китайский языки, морское право, международное право, решения федеральных судов, право сорока восьми американских штатов, округа Колумбия и Филиппин. Для практики в судах Французской концессии желательно знать французский язык и Кодекс Наполеона. Умение ездить верхом — обязательно».

Все белые адвокаты Шанхая увлекались конным поло, и если новичок не играл с ними, он вскоре ехал назад в метрополию.

— Тамара, на сколько баллов из десяти вы оцениваете свои чувства ко мне?

Она была молода, ей нравилось дразнить мужчин.

— На пять.

Она смотрела ему в глаза и ждала обиды и красных пятен на щеках. Олман действительно покраснел, но от счастья.

— Целых пять? Расскажите скорей, за что вы любите меня наполовину!

— Вы хороший, вы знаете Кодекс Наполеона…

Отца свалил сердечный приступ, и Тамара осталась одна — матери у нее не было.

Олман пришел, стал звонить из отцовского кабинета в банк. Тамара в соседней комнате снимала с гвоздя картину с видом Петербурга: хотела подарить Тони, раз он любит все русское. Тони с кем-то спорил, ударил по стене кулаком. Кусок кладки выпал: дома для иностранцев строили наспех — у многих такое случалось. Олман и Тамара глядели друг на друга сквозь пыль. Он с трубкой в руках, она — с картиной «Петербург».

— Пойдете за меня замуж?

— Да.

Источник: московская городская газета «Экстра-М«